СВАДЬБА (Hochzeit) – один из семейных обрядов (ритуалов), оформляющий вступление в брак и создание новой семьи. У российских немцев свадьба являлась наиболее сложноорганизованным обрядом, сочетавшим в себе многообразие религиозных, языковых, фольклорно-поэтических, ритуальных и других планов. Сопровождается множеством поверий и примет.
Свадебные обряды российских немцев возникли на основе родовой немецкой традиции, но приобрели локальные особенности, зависевшие от места расселения. Свадьба состояла из нескольких этапов: сватовство, обручение, венчание (один из главных праздников наряду с крещением и конфирмацией), свадебное торжество.
Сватовство (Freierei), обряд предложения брака, происходило в соответствии с ритуалом. Вечером или ночью в дом будущей невесты тайно приходили сваты (Fraierschmener) – мужчины, крестные или хорошо знакомые, специально приглашенные родственниками жениха. Темное время суток выбиралось по двум причинам: чтобы сватовство не сглазили и чтобы в случае отказа девушка могла выставить пустую корзину (Korb) за двери дома, а темнота помогла бы избежать людской молвы и широкой огласки отказа. В сватовстве разными способами подчеркивали ритуальный момент неожиданности. Родители невесты, обычно предупрежденные окольными путями, запирали дом на все засовы, делая вид, что они улеглись спать, ждали сватов в постели. Сваты (Fraier) стучались и просили, чтобы их впустили в дом. Хозяева, наскоро одетые, приглашали гостей садиться. Сваты начинали разговор на отвлеченную тему, родители невесты должны были молчать. Затем переходили к восхвалению невесты, желая ей выйти замуж за хорошего парня, говорили, что у них на примете есть такой жених. По правилам отец невесты должен был отказываться выдать замуж дочь, ссылаясь на ее молодость и неготовность приданого, просил отсрочить свадьбу на год.
Начиналось новое уговаривание, в котором звучал мотив, что до свадьбы еще далеко, и есть время всё подготовить. Уговоры родителей сопровождались угощением водкой, которую сваты приносили с собой. После уговоров родители соглашались или не соглашались на брак. До Октябрьской революции девушку старались отдать не туда, где ее любили, а туда, где шла речь о прибыли. У детей, особенно девушек, почти не спрашивали о желаниях. Однако и тогда знали, что все-таки не в деньгах счастье: «деньги потратишь, а красавицу из дома отдашь» (диалект: sgelt geptsich aus un dr budze behelt m rim haus).
После согласия родителей в некоторых поселениях приглашали сначала невесту, которая должна была подтвердить согласие родителей, но не сразу, а раза три отказав, в других селах – жениха, который робко просил руки девушки у родителей. Во время переговоров сватов молодые сидели в отдельной комнате. После положительного ответа молодые подавали друг другу руки, а жених целовал невесту. Затем жених давал невесте от 10 до 25 рублей в подарок или уплачивал будущему тестю определенную сумму денег (Freigeld). Если невеста все-таки передумает (rait) и уйдет (zi git zerik, диалект), она должна вернуть задаток. Но когда получали такой задаток, то уходить желания не возникало. Сватовство заканчивалось угощением сватов и жениха.
Затем назначался день смотрин дома и хозяйства жениха (Beschau), иногда на другой день после сватовства. Невеста с родителями посещали жениха, осматривая его хозяйство. Если жених был из другой деревни, а его имущественное положение было неизвестно, отец невесты тщательно осматривал кучи навоза (Мisthaufen), который считался показателем зажиточности. Нередко родители жениха занимали у соседей скот или просто навоз, чтобы создать впечатление достатка. При положительном результате смотрин договаривались об обручении и венчании.
Обручение (Verlobung) происходило через день в церкви или на дому, для чего приглашались крестные отцы (Pedr, диалект) и матери (Geet) жениха и невесты, близкие друзья и родственники. Совершался обряд «рукобитья» (Handschlag). В ряде немецких поселений Поволжья, Сибири имело место заимствование из русских свадебных обрядов: жених и невеста сидели рядом, им периодически кричали «горько», обрученные должны были целоваться. В ближайшие три воскресенья следовало оглашение в церкви, после чего назначался день свадьбы. После церковного оглашения отмена свадьбы считалась позором. Отвергнутая невеста нескоро находила другого жениха. В поселениях российских немцев, в частности в Ягодной Поляне, в Поволжье, существовал особый обычай: невеста вырезала бумажное сердце, украшала его жемчужными бусами, прикрепляла тремя павлиньими перьями к фуражке жениха. Этот головной убор он носил по воскресеньям и праздничным дням вплоть до венчания. Жених дарил невесте материю на подвенечное платье и башмаки, покупал кровать. Невеста дарила жениху cшитyю ею рубаху. Перед свадьбой устраивалась вечеринка для друзей жениха (Pollerowet), со временем утратившая свой обрядовый характер и превратившаяся в угощение молодых. После этого за несколько дней до свадьбы особые «зазывалы», свадебные «просители» (Hochzeitsbitter, Hochzeitslader), обычно двое, или сваты, празднично одетые, обходили знакомых и родных и приглашали их на свадьбу. В руках у них были длинные палкишесты (Stock), украшенные лентами. В некоторых колониях приглашенные гости привязывали к шестам ленточки в знак согласия прийти на свадьбу. При этом «зазывалы» произносили всякие шутливые приговоры, например, в колониях Бальцер в Поволжье:
Braut und Bräutigam hat uns hierher gesandt.
Seht ihr hier das Stock am Band (sic!)
Die Maus mit ihren Gelenken knochen,
Die zimpelt und zampelt die ganze Woche.
Darüber darf sich Niemand kränken:
Mir wollen sie lieber am Bastbändel hängen.
Klein Maus in dem Botterfass
Kommt hinein, so kriegt sie was. (диалект)
Невеста и жених прислали нас сюда.
Видите вы этот шток с лентой?
Пусть маленькая мышка ворчит
и сердится всю неделю.
На это не нужно обижаться,
Мы лучше, приглашая Вас,
Привяжем вашу ленточку на· шток,
А маленькая мышь попадет
в маслобойку и получит по заслугам.
Рядом с зазывалами в некоторых селах шли женщины с корзинами, в которые собирали посуду для гостей, сопровождая приглашение шуточными стихами: «Messem und Gabeln darft ihr nicht vergessen, sonst müsst ihr mit den Fingern essen» («Кто забудет вилки и ножи, будет есть пальцами»). Свадьбу приурочивали к масленице, к церковным праздникам, Пасхе, Троице, чаще всего – к святкам (периоду от Рождества до Нового года), особенно на второй день после Рождества. За несколько часов до венчания в доме родителей жениха собирались дружки, родственники, друзья и музыканты, и после небольшого угощения направлялись к невесте. В некоторых колониях сваты утром на парадной фуре, запряженной украшенными ленточками лошадьми, отправлялись в дом невесты за приданым. В доме жениха оно рассматривалось всеми женщинами из семьи жениха.
Невеста перед венчанием облачалась в свадебное платье белого, голубого, а в некоторых колониях и черного цвета, на голову надевался венок из искусственных цветов и восковых бусин (Brautschnatz). Вдовы и девицы с внeбpaчным ребенком головной убор не надевали. Такой венок появился в последней трети XIX в. До этого невеста надевала белую шапочку бетцель (Betzel) с белыми лентами. Белые восковые бусины в венке символизировали бутоны померанцевого дерева, так называемый флер’доранж. Такой венок, в многочисленных вариантах, но выполненный в одной технике, российские немцы изготавливали повсеместно до конца XX в. Он символизировал чистоту и невинность невесты. Большая редкость – это закрытый свадебный венок, традиция которого пришла из германских земель, который могла надеть девушка, выходившая замуж первый раз. В России эта традиция не прижилась, венок надевали любого вида, но только один раз. В Европе допускалось при повторном замужестве надеть открытый венок, или с розами вместо апельсиновых цветов и бутонов.
Одежда жениха состояла из черной тройки, «karotzker» (от рус. – городской) кафтана, отрезного по линии талии и собранного сзади недлинного кафтана или нового желтого полушубка, иногда обтянутого черным сукном. На грудь жениху прикалывался широкий разноцветный шелковый бант с букетиком цветов, как в венке невесты «Шлюп» (Schlup, диалект), его ленты спускались ниже колен. Считалось, чем длиннее концы ленты у банта, тем дольше будет семейная жизнь. К шапке сбоку, на тулью прикалывали в селах красный цветок. У шаферов тульи шапок обтягивались шелковым желтым бантом, а красный цветок укреплялся на груди. На подружках были голубые или светлые ситцевые платья, косы перевязывались красным или синим бантом. Перед отъездом невеста прощалась с родными, пономарь (Schulmeister) читал молитву, подруги желали ей счастья.
Венчание происходило по воскресеньям после богослужения. (На Рождество, на второй день или во вторник). Обычно для венчания собиралось 10–15 пар. Если невеста была из другого села, то поутру жених отправлялся за ней на нескольких тройках или парах. Свадебный поезд (Ufzug) различался в разных колониях и в разных регионах. Одним из ранних и распространенных вариантов был следующий: впереди ехали музыканты, затем невеста с двумя шаферами (Brautführer, Brauttborsch), жених с двумя подружками (Brautmädchen) завершали поезд повозки с гостями. Молодежь преграждала процессии путь веревками, кусками полотна или сарпинки (у поволжских немцев), требуя выкуп за невесту. Жених откупался деньгами от одного до трех рублей на водку. По дороге в церковь музыканты играли религиозные песни, на обратном пути – веселые песни светского содержания. Проезд по селу сопровождался разбрасыванием мелких монет или конфет. Это делал жених или его родственники. В церковь первой входила невеста, затем жених, около алтаря они вставали рядом, по одну сторону от них шаферы, по другую – подружки. После краткой литургии следовала проповедь священника специально для женихов и невест, поскольку венчалось одновременно несколько пар, затем шел обмен кольцами и благословение. После венчания молодые шли пешком или отправлялись в дом жeниха на лошадях, украшенных лентами. Из церкви первым выходил жeних как глава семьи, затем невеста, далее попарно шаферы с подружками, завершали шествие гости.
В некоторых поселениях гости сначала шли домой, появляясь в доме жениха приблизительно через час. После взаимных приветствий «Счастья и благословения вашему союзу», «Желаем вам много счастья в вашей совместной жизни», на что жених и невеста отвечали: «На все милость божья», все садились за стол. Невеста сидела между двумя шаферами, которые должны были ее угощать и охранять. Жених сидел, как правило, рядом с шаферами, по левую сторону от невесты. Среди стола ставилось большое блюдо с куклой – символом будущего ребенка.
Все садящиеся за стол должны были класть на блюдо серебряную монету на детское белье. Расходы на свадьбу, угощение родители жениха и невесты, как правило, делили пополам. Подавали жаркое из баранины или свинины, компот из мелко нарезанных сухофруктов (Schnittsuppe), реже – мясной суп или домашнюю лапшу. Мужчины пили водку, женщины – красное вино. Новобрачных иногда кормили отдельно. Невеста в некоторых селах в XVIII – XIX вв. сидела отдельно от гостей и не должна была есть и пить. Иногда она ела то, что ей приносила мать, и никто не должен был этого видеть. Жених в некоторых деревнях вообще не присутствовал на торжестве. Невеста в ряде сел несколько раз за день переодевалась в разные наряды, как и некоторые шаферицы и многие из присутствовавших женщин. Платья зачастую брались взаймы у подруг. Это было демонстрацией приданого, с одной стороны, обманом злых духов – с другой. Во время трапезы молодежь веселилась, передавала тарелки для денег, на одной для невесты лежали цветы, на другой для жениха – ключ от музыкального инструмента хакпретта (Hackbrett – «доска для рубки мяса». Инструмент, состоящий из трапецевидной доски с натянутыми струнами, по которым ударяли двумя маленькими кленовыми палочками, извлекая звук), на третьей – кусок обгоревшей материи как символ усердия cтpяпухи. Во время общей суматохи какой-нибудь ловкий мальчишка воровал с ноги невесты туфельку. Перед началом танцев она выкупалась «плохо сторожившими» невесту шаферами за несколько рублей, которые потом передавались невесте. Этот обычай был глубоко символичен и широко распространен не только у российских немцев, но и в Германии. Туфля выкупалась за любую сумму. Издавна считалось, что этот обычай, как и то, что жених дарил невесте туфли на свадьбу, означал подчинение будущей жены своему мужу.
После обеда столы убирались, по стенам расставлялись длинные скамейки, у окна рассаживались музыканты – два скрипача, флейтист, виолончелист, главный музыкант находился за хакпреттом. Танцы открывали невеста с женихом, они танцевали три немецких вальса в три приема (Dur) по 5 минут каждый. Во время танцев жениха и невесту одаривали подарками: прикалывали булавками бумажные деньги, набрасывали на плечи куски материи, детские одеяла, полотенца. В некоторых селах первый танец с невестой танцевал сват, а только потом жених. Затем место жениха заступал один из шаферов, после трех танцев его сменял другой шафер. Вслед за этим начинали танцевать остальные гости, сначала молодежь, младшие женатые гости, затем cтapшие. Музыканты во время свадьбы получали от хозяина лишь содержание. Денежное вознаграждение они получали от танцующих, за каждые три танца парень клал на хакпретту от 50 копеек до рубля, так что заработок музыкантов колебался от 40 до 100 рублей. Парень, пригласивший девушку, должен был танцевать с ней три танца, иначе она могла обидеться. Кто хотел танцевать с невестой, должен был приколоть к ее груди бумажные деньги. Танцы сопровождались обильной выпивкой. На столе у музыкантов стояли напитки. Танцы перемежались тушем, во время которого танцующие подходили к столу музыкантов, выпивали и угощали музыкантов. Жених должен был танцевать до изнеможения. К полуночи молодые уходили в дом невесты или к родственникам жениха, если невеста была из другого села. В то же время старики в маленькой комнате пировали, а, закончив, выгоняли молодежь и сами пускались в пляс. В некоторых селах ближе к концу первого дня приходили ряженые (Verklader).
На следующий день около 11.00 yтpa гости с музыкантами шли к дому невесты и вместе с нею возвращались в дом жениха. В тот же день отвозили приданое, в том числе постель новобрачных, в дом жениха. В ряде сел это делали в первый день сразу или накануне. По старинному германскому обычаю гости осматривали постель и разбрасывали постельное белье. За этим следовал обед с выпивкой и танцы. Выпивку гости приносили с собой, закуску ставили хозяева: пироги, соленые огурцы, арбузы, капусту, колбасу, ветчину, вареное мясо.
Второй и третий дни свадьбы сопровождались катанием молодой и ее подружек на убранных разноцветными лентами лошадях. В некоторых католических колониях существовал особенный обычай. На второй день свадьбы устраивалось катание «напоказ» (zur Beschau). Свадебному поезду предшествовали рогатые сани, в которые запрягалась пара белых быков, на них сидели фальшивые жeних и невеста в соломенных венках, с вымазанными для веселья черной сажей лицами. Играла музыка, стреляли из ружей. Гости с бутылками в руках стояли на подводах и пели. После шума и гвалта гости отправлялись в свадебный дом. Последний день свадьбы (там, где свадьба была два дня, это был второй день, где три – третий) – день похмелья, веселились все, кто принимал участие в подготовке и проведении праздника. Танцевали старики (такими считались люди старше 40 лет, поскольку y многих были внуки). Поварихи приходили в комнату с миской, полной воды, и предлагали умыть грязной тряпкой немытых и нечесаных гостей. Кто-то откупался серебряной монеткой, а когото под общий хохот гостей умывали. Музыканты играли туш и свадебные песни. Постепенно старики напивались и пускались в пляс. Любимые танцы российских немцев – «Вальс вприпрыжку» (Hopsa-Walzer), «Авrустин семиколенный» (Siebentersprung), различные польки, заимствованный у русских камаринский. Всеобщее веселье и оживление вызывали танец «носа» (Nazedans), танец «сапожника» (Schusdrdans), танец-«скачка на палочке» (S Schtegeljeraide).
К концу торжества новобрачных поднимали на стулья и подбрасывали вверх, затем опускали и с новобрачной снимали свадебный венок, причем иногда ей завязывали глаза, и подружка, сняв с нее венец, просила надеть его «вслепую» другой девушке. Согласно поверью, эта девушка вскоре должна была выйти замуж. В некоторых деревнях подружка, сняв с головы невесты венок, укладывала его в ларчик и танцевала с ним. К ней присоединялись остальные. В начале XIX в. невесту во время этого обряда сажали на стул, который ставили на стол. Снимая венок, пели разные песни, символизирующие прощание с беззаботной юностью, обычно – «Die schönste Jugend». Или пели песню невесты:
Ach praut, du duest das
Krendzelain ab,
henks an di want an nayel.
Traur nicht mer tsu ser,
shelft ales nixts mer,
ain waiplain musdu wärden.
Disjar trachst du es
Ain klaines kint.
Traur nixt mer tsu ser,
shelft ales nixts mer,
ain waiplain musdu wärden.
Disjar trachst dues noch
Faine schu.
Iwrschjar schnalsduze
Mit reimjer tsu.
Traur nicht mer tsu ser,
shelft ales nixts mer,
ain waiplain musdu wärden. (Диалект)
Ах, невеста, ты снимешь сегодня
венок,
Повесишь его на стену на гвоздь.
Не печалься,
Ничего уже не поможет,
Женой должна ты стать.
Пока еще носишь тонкие чулки,
Через год ты будешь
Ребенка носить.
Не печалься так сильно,
Ничего уже не поможет,
Женою стала ты.
Нынче носишь красивые
Башмаки,
Через год придется их
Шнуровать.
Не печалься,
Ничего уже не поможет,
Женою стала ты.
В последний день (второй или третий, в зависимости от местности) танцы заканчивались часам к шести вечера. Последним танцем, который возвещал о конце свадьбы, был танец «выметай» (der Kehraus). Этот танец был известен и в Германии. Музыканты начинали играть веселую польку (Diritsdits, диалект). Все весело и шумно танцевали. Отец семейства, двигаясь по комнате, изображал движения подметающего пол человека. Иногда веник брал тот человек, который первым оделся, подметая пол, он приговаривал:
Keiraus, keiraus,
Keir aus, alle ege raus!
Выметай, выметай,
Выметай из всех углов!
Брачная ночь не была безоблачной для молодоженов, например в с. Прайс, как и в Германии, молодоженам устраивали всяческие козни. Развинчивали ложе – основу кровати, на котором лежала перина, что влекло за собой неизбежно всяческие последствия. Например, с высокой кровати молодые просто падали, сгорая от стыда, поскольку в этой же комнате спали и другие члены семьи. В других селах молодым могли подложить в перину камни и ветки.
Праздник завершался, начиналась обычная жизнь